НАТО на пороге перемен?

Полковник И. Владимиров, кандидат исторических наук

В этом году традиционный весенний атлантический марафон затянулся почти до середины лета. Завершала его внеочередная сессия совета НАТО на уровне глав государств и правительств стран - участниц блока, проходившая 5-6 июля в Лондоне. Перед участниками всех без исключения заседаний - группы ядерного планирования (9-10 мая), комитета военного планирования (22-23 мая), сессии совета НАТО (7-8 июня) и, наконец, встречи НАТО в верхах - стояла единая задача: как приспособить Североатлантический союз к изменившимся условиям в Европе, как оправдать в глазах общественности дальнейшее существование этого орудия «холодной войны» в период, когда она уходит * прошлое?

Еще до начала работы высших органов НАТО устами ее лидеров было сделано немало заявлений о том, что альянс серьезно изменит характер своей деятельности, перенесет акцент на ее политическую сторону, предпримет определенные шаги по военной деэскалации. Однако первые итоги были откровенно разочаровывающими. Хотя министры обороны признали, что «перечеркнута возможность предпринять против НАТО в целом внезапное нападение с использованием весьма превосходящих обычных вооруженных сил», они тем не менее не пошли на какие-то решительные меры. Максимум, что они сочли возможным сделать, так это заменить относительно нейтральным понятием «риск» термин «угроза», который постоянно звучал применительно к Советскому Союзу. Что касается остального, то были только заверения о предстоящей трансформации НАТО в политический союз и традиционно пристальное внимание к военным проблемам. И лишь на сессии совета НАТО в Тэрнбери на уровне министров иностранных дел была сделана попытка показать, что Североатлантический союз действительно готов подтвердить свои заявления о политизации блока практическими делами. Однако право перевести благие намерения в реальные инициативы было предоставлено высшему руководству блока.

Как показывают итоги лондонской сессии, со стороны НАТО был сделан значительный шаг навстречу советской политике нового мышления. Комментируя принятую на сессии декларацию, министр иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе отметил, что «лидеры Североатлантического союза ощущают необходимость радикальных перемен во взаимоотношениях между западными и восточными странами. В принятых ими решениях они пытаются дать свой ответ на вызов времени, в том числе заявляя о готовности к адаптации НАТО к новым условиям, к внесению в ее концепцию и деятельность «фундаментальных изменений». В целом нам такой подход представляется реалистическим и конструктивным».

Действительно, лондонская декларация как по своему неконфронтационному тону, так и по набору высказанных в ней предложений разительно отличается от всех предшествующих документов блока. И при всей неоднозначности и неопределенности некоторых ее тезисов она все же знаменует собой начало поворота Североатлантического союза от противоборства и откровенной воинственности в отношениях с Варшавским Договором к сотрудничеству и партнерству.

Достаточно в этой связи привести положение декларации о том, что альянс «должен повернуться к странам Востока, которые были нашими противниками в «холодной войне», и протянуть им руку дружбы». Решившись наконец пожать давно протянутую им руку (а страны Варшавского Договора неоднократно заявляли об отсутствии у них агрессивных намерений, о том, что они никогда не прибегнут к использованию силы первыми), страны НАТО, безусловно, сделали шаг в правильном направлении. Важное значение имеет инициатива государств - членов НАТО принять совместную с государствами - членами Организации Варшавского Договора декларацию, в которой провозглашалось бы, что стороны больше не являются противниками. Конструктивными представляются и предложения об установлении политических и военных контактов на различных уровнях между странами НАТО и ОВД вплоть до организации дипломатических представительств стран ОВД при Североатлантическом союзе. В декларации также говорится о готовности стран НАТО провести еще одну встречу для обсуждения военных доктрин.

Нашли позитивный отклик в Североатлантическом альянсе и некоторые советские предложения, касающиеся повышения роли Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, придания общеевропейскому процессу более интенсивного и организованного характера.

Принципиально важное значение имело положение лондонской декларации о том, что «в момент подписания договора по обычным силам должно быть дано обязательство в отношении уровня численности вооруженных сил объединенной Германии». Такой подход стран НАТО к германской проблеме в сочетании с другими политическими инициативами лондонской встречи позволил в дальнейшем добиться взаимопонимания сторон относительно военно-политического статуса объединенной Германии, в том числе ограничения численности общегерманских вооруженных сил уровнем 370 тыс. человек.

Многие из вопросов, затронутых в декларации, уже давно были составной частью инициатив ОВД. Теперь, когда страны НАТО дают на них согласие, создается принципиально иной политический климат в Европе, обеспечивающий благоприятные условия для формирования новой системы безопасности на континенте.

Лидеры блока не обошли стороной и военную деятельность альянса. Наш журнал недавно писал, что руководство НАТО не видит в ближайшем будущем альтернативы стратегии «гибкого реагирования», но вряд ли сможет игнорировать те изменения, которые происходят в Европе1. Необходимость ее переосмысления была официально подтверждена в последних решениях комитета военного планирования и сессии совета НАТО в Тэрнбери. В соответствии с ними военному комитету было поручено приступить к переоценке стратегических концепций блока и выработке рекомендаций по реорганизации структуры объединенных вооруженных сил (ОВС) с учетом их новых задач, результатов венских переговоров по сокращению обычных вооружений и вооруженных сил, а также ряда других факторов.

Ныне лондонская встреча показывает, в каком направлении и насколько оперативно и решительно будет проводиться эта работа.

Прежде всего о сроках. Как отмечается в декларации, структура ОВС блока и его стратегия будут решительным образом пересмотрены, «когда советские войска покинут Восточную Европу и договор об ограничении обычных вооруженных сил будет претворен в жизнь». Совершенно очевидно, что осуществление практических мероприятий по модификации военной деятельности альянса откладывается на несколько лет. Что же касается их конкретного содержания, то в НАТО намерены перейти от концепции «передовой обороны» к концепции «сокращенного передового присутствия», реорганизовав соответствующим образом ОВС, а также внести некоторые изменения в ядерный компонент стратегии «гибкого реагирования» с учетом уменьшения опоры на ядерное оружие.

В настоящее время в НАТО практически достигнуто согласие относительно необходимости пересмотра концепции «передовой обороны». Как заявил генеральный секретарь блока М. Вернер, «можно и нужно реорганизовать то, что называется передовой обороной, ибо уже нет смысла держать массу войск на линии, которая больше не является разделительным рубежом в Европе». В принципе «план Геншера», предусматривающий нераспространение ответственности и структур НАТО на территорию бывшей РДР после объединения Германии, уже может рассматриваться как отказ от концепции «передовой обороны» в существующем виде, хотя он и не меняет оперативного построения группировки ОВС блока на Центрально-Европейском ТВД. В гораздо большей степени на решение лидеров НАТО перейти к концепции «сокращенного передового присутствия» оказывают влияние разрабатываемый в настоящее время в Вене договор по обычным вооруженным силам в Европе, предусматривающий, в частности, снижение численности американских войск в Центральной Европе до 195 тыс. человек, и особенно перспектива последующих договоренностей о сокращении вооруженных сил западноевропейских стран - участниц НАТО. Так, предполагается, что численность английских сухопутных войск в ФРГ может быть уменьшена на 50 проц. Не исключается и дальнейшее сокращение американских войск в Европе.

Задачу обеспечения безопасности стран блока командование НАТО, имея меньшие по численности силы и неизменные физико-географические факторы, планирует решить за счет повышения мобильности и огневой мощи наличных сил. В лондонской декларации отмечается, что группировка ОВС блока будет состоять из меньших по численности, но более мобильных многонациональных формирований. Так, в иностранной печати говорится о том, что не исключается возможность создания высокоманевренных и обладающих высокой огневой мощью частей по типу оперативных маневренных групп.

Одной из концепций, прорабатываемых в настоящее время штабом ОВС НАТО на Центрально-Европейском ТВД, предусматривается изменение существующего построения группировки войск блока на этом театре в виде «многослойного пирога», вытянутого вдоль существующей межгерманской границы, каждый «слой» которого составляют национальные контингенты союзных формирований. При сохранении нацеленности группировки на восток предлагается сформировать ее в три эшелона многонациональных объединений, простирающихся в глубь территорий стран - участниц НАТО. Первый эшелон, расположенный западнее существующей межгерманской границы, - это легкие силы прикрытия от возможно большего количества стран для придания коалиционного характера вероятному вооруженному конфликту, второй (центральный) - аэромобильные силы быстрого развертывания и третий - мобильные механизированные группировки войск, размещенные в глубине территории стран ЦЕ ТВД,

Переход от корпусного распределения полос ответственности в пределах: Центрально-Европейского ТВД к эшелонированному построению многонациональных формирований различного назначения созвучен некоторым формам «ненаступательной обороны»2 с концентрацией мощных сил и средств в тыловых районах. Насыщенность такой обороны большим количеством аэромобильных частей и высокоточным оружием дальнего действия создает условия для ведения маневренной войны с нанесением глубоких ударов в соответствии с концепциями «воздушное наземная операция (сражение)» и «борьба со вторыми эшелонами (резервами)».

По мнению некоторых зарубежных специалистов, «сокращенное передовое присутствие» не означает коренного разрыва с концепцией «передовой обороны». Они считают, что, кроме реорганизации группировки ОВС НАТО на Центрально-Европейском ТВД, должны быть предусмотрены такие меры, как отказ от любых наступательных действий с сохранением возможностей проведения оборонительных и контрнаступательных операций только на своей территории, отказ от нанесения глубоких ударов с уничтожением соответствующих типов вооружений, повышение роли резервов, ориентация ВВС на решение задач ПВО, оказание воздушной .поддержки в своем воздушном пространстве.

Полным выводом советских войск из Восточной Европы и выполнением договора по обычным вооруженным силам в Европе обусловлено также намерение стран НАТО уменьшить опору на ядерное оружие и внести соответствующие коррективы в стратегию «гибкого реагирования». Согласно лондонской декларации «в преобразованной Европе они будут иметь возможность принять новую стратегию. НАТО, превращающую ядерные силы действительно в крайнее средство».

Что же может измениться в этой связи в стратегии «гибкого реагирования»? Как считает, например, М. Тэтчер, «фундаментальная стратегия опоры НАТО на ядерные вооружения и подход к возможности их применения не изменились». Во-первых, сохраняется ставка блока на применение ядерного оружия первыми, а во-вторых, как постоянно подчеркивало военно-политическое руководство блока, ядерное оружие будет использовано при угрозе вторжения противника в глубину оборонительных порядков ОВС НАТО, то есть в крайнем случае. Концепция «крайнего средства», заявил заместитель генерального секретаря Североатлантической ассамблеи С. Лунн, в действительности не представляет собой такого уж смелого шага, поскольку руководство блока всегда понимало, что ядерное оружие могло бы быть применено именно на этом этапе. Однако, по ©го мнению, использование этой формулировки станет весьма важным изменением, так как общественность - и в странах НАТО, и в Советском Союзе - «стратегию «гибкого реагирования» всегда воспринимала как готовность применить ядерное оружие на раннем этапе военных действий».

Судя по опыту учений ОВС НАТО, командование блока предпринимает постоянные усилия по увеличению продолжительности безъядерного периода в будущей войне в Европе. Так, если в 60-х годах он составлял от нескольких часов до нескольких суток, то в. 70-х войска вели боевые действия на учениях, не прибегая к ядерному оружию уже в течение 5-6 сут. На учениях же последнего времени продолжительность безъядерного периода достигала в основном 13-15 сут. По оценке западных специалистов, с принятием на вооружение армий блока новых высокоэффективных образцов обычного оружия, комплексов автоматизированных систем разведки и управления войсками и оружием, средств РЭБ возможности ОВС блока по ведению обычной войны будут неуклонно возрастать даже при сокращении численности вооруженных сил. Соответственно будет оттягиваться и момент применения ядерного оружия. Иными словами, в НАТО уже некоторое время действует концепция «неприменения первыми ядерного оружия на начальном этапе войны». Лондонская декларация об использовании ядерного оружия в качестве крайнего средства только придает ей официальный статус. Поэтому, по свидетельству иностранной печати, концепция «крайнего средства» была воспринята западными специалистами как «умеренное изменение с большим эмоциональным воздействием».

Лондонская встреча подтвердила готовность НАТО начать переговоры по тактическому ядерному оружию и вывести из Европы американские боеприпасы атомной артиллерии при условии аналогичного шага со стороны Советского Союза, однако обошла молчанием вопрос о намечающейся реорганизации ядерных сил блока, который обсуждался на заседании группы ядерного планирования. Общим ориентиром дальнейшей эволюции ядерных сил НАТО может служить положение коммюнике этого заседания о том, что «достратегические ядерные системы, обладая большей гибкостью и дальностью, приобретут еще большее значение».

Речь идет о придании ядерным силам НАТО совершенно новой структуры, опирающейся на системы морского и воздушного базирования большой дальности и высокой Живучести. Предусматривается, например, передать в распоряжение командования НАТО часть крылатых ракет, размещенных на кораблях американских ВМС. Как сообщается, США в настоящее время располагают примерно 325 крылатыми ракетами морского базирования в ядерном снаряжении, которыми вооружено более 80 кораблей и подводных лодок. Вторую часть новой структуры ядерных сил НАТО должны составить ракеты воздушного базирования с дальностью 400-600 км. Еще в феврале 1990 года, выступая в американском конгрессе, верховный главнокомандующий ОВС НАТО в Европе генерал Дж. Гэлвин откровенно заявил: «Я думаю, что нам абсолютно необходимо иметь ракету, которая в сочетании с самолетом обеспечивала бы нам возможность достичь территории Советского Союза». Пентагон планирует закупить 45.0 таких ракет, однако эти планы могут быть и пересмотрены в интересах компенсации сокращаемых систем наземного базирования НАТО.

На указанном заседании группы ядерного планирования министры обороны США и Великобритании особенно настаивали на принятии на вооружение таких систем, на которые обеспечивали бы поражение целей в западной части территории СССР. В настоящее время в Соединенных Штатах разрабатывается ракета воздушного базирования «Срэм-Т» с дальностью 400 км, которой планируется вооружить самолеты F-15E и F-111, Во Франции разработана ракета воздушного базирования ASMP с дальностью 350 км, которой оснащены самолету «Мираж-4» И «Мираж-2000N». Кроме того, правительство Великобритании ведет переговоры с США и Францией о совместной разработке перспективной ракеты воздушного базирования TASM с дальностью до 1000 км.

Таким образом, как пишет итальянская газета «Унита», «ядерный узел остается неразвязанным», тем более что лондонская декларация не исключает «надлежащего сочетания ядерных и обычных сил» и даже их модернизацию.

Завершившийся атлантический марафон показывает, что и в руководящих кругах НАТО сложилось понимание необратимости процесса конструктивных перемен в Европе. Североатлантический союз вступает в период реформ, направленных на его политизацию, приводит свой курс в соответствие с новыми европейскими реальностями. Провозглашены многообещающие инициативы, которые могут существенно изменить деятельность этой организации. Еще вчера такие заявления со стороны НАТО были совершенно немыслимы. Ныне руководство блока предпочитает не отставать от позитивных процессов, развивающихся в Европе.

В то же время, как свидетельствует лон-' донская встреча, страны НАТО еще не готовы кардинально порвать с прошлой политикой и пойти на радикальные меры по обновлению альянса. В выступлениях некоторых лидеров блока подчеркивалась необходимость сохранения военной структуры НАТО в обозримом будущем, укрепления политического единства и сплоченности Запада, поддержания бдительности в эпоху перемен.

Инерция военной логики все еще достаточно сильна. Даже после лондонской встречи НАТО в верхах, визитов Г. Коля и М. Вернера в Советский Союз и согласования военно-политических аспектов объединения Германии в руководящих кругах стран блока предпочитают мыслить в первую очередь категориями военного противоборства. Так, Дж. Буш, например, заявляет, что «мы еще не вступили в эру вечного мира», что, по его мнению, требует сохранения мощных вооруженных сил, а Ф. Миттеран принимает решение о принятии на вооружение оперативно-тактических ракет «Адес».

В целом пока еще остается много вопросов относительно намерений руководства НАТО внести существенные коррективы в военную деятельность блока. Лидеры альянса явно не решаются встать на путь коренных преобразований, опасаясь, что это приведет к быстрому росту требований в пользу сокращения военных расходов и вооруженных сил. По мнению иностранной печати, осторожность и противоречивость принятых в Лондоне решений обусловлены также неуверенностью Запада в исходе реформ в Советском Союзе и странах Восточной Европы.
Трансформация НАТО в политический союз - это отнюдь не сиюминутное дело. Ускорить этот процесс могут только решительные меры по демилитаризации альянса.

1 См.: Зарубежное военное обозрение. - 1990. - № 3. - С. 3 - 10. - Ред.

2 Подробнее о концепции «ненаступательной обороны» см.: Зарубежное военное обозрение. - 1989. - № 6. - С. 12 -; 13. - Ред.

Зарубежное военное обозрение №9 1990 С.17-20